И мы все сегодня на этой войне. Коронавирус расширяет границы. Эпидемия пришла в наши дома, в наши семьи. За последнее время число ковид-диссидентов, тех, кто не верит в существование этого смертоносного вируса, явно поуменьшилось. И, к великому сожалению, увеличивается число потерь на этой войне. В том числе растёт эта печальная статистика и по Шахтам.

ИНФОРМАЦИЯ ПРО COVID-19 – КАК ФРОНТОВЫЕ СВОДКИ

Если вспомнить, первый случай коронавирусной инфекции в городе был официально зарегистрирован 14 апреля 2020 года. С тех пор вот уже на протяжении восьми месяцев мы ежедневно читаем информацию городского оперативного штаба. На сегодняшний момент, без всякого преувеличения, это самые что ни на есть фронтовые сводки. На 1 декабря в городе было зарегистрировано 1453 подтверждённых случая заболевания новой коронавирусной инфекцией. Из них 1093 человека выздоровели. А 122 шахтинца, увы, погибли. К сожалению, это много: почти 10 процентов. Ни в какое сравнение с гриппом такие горькие цифры не идут.

Поэтому не слушайте бодрых пропагандистов на федеральных каналах и в интернет-пространстве. Смотрите на факты, а не на рассуждения. И ещё. Самое страшное в том, что эпидемия COVID-19 по сути парализовала системы здравоохранения практически по всему миру. Увы, мы не стали исключением. В Ростовской области с 16 октября вновь приостановлено оказание плановой медицинской помощи. Правда, нас убеждают, что ограничения не такие жёсткие, как весной. Так ли это на самом деле, думаю, каждый из нас делает свои выводы.

Печально, но конца и края этой эпидемии пока не видно. Ростовская область занимает шестое место среди субъектов РФ и первое место в Южном федеральном округе по числу заразившихся коронавирусом. По данным на октябрь на Дону под COVID-19 была перепрофилирована каждая седьмая больница.

КОВИД-ГОСПИТАЛЬ – ЕДИНСТВЕННАЯ НАДЕЖДА ДЛЯ ТЯЖЕЛОБОЛЬНЫХ

В регионе на начало ноября мощность ковид-госпиталей составляла свыше 3000 коек, и их число постоянно увеличивается. В городе Шахты ковид-госпиталь, где лечат больных с положительным ПЦР-тестом на коронавирусную инфекцию, развёрнут на 80 коек. Из них 40 – на базе реанимационного корпуса и 40 – во взрослом инфекционном отделении. Кроме того задействовано 30 провизорных коек на базе терапевтического отделения, куда поступают пациенты с внебольничной пневмонией с ещё невыясненной этиологией. Согласно приказу Минздрава Ростовской области установлена маршрутизация пациентов инфекционного профиля, в соответствии с которой в ГБСМП им. Ленина транспортируются не только жители города Шахты, но и Новошахтинска и Октябрьского сельского района.

Именно на ковидный госпиталь приходится самая большая и сложная нагрузка, ведь сюда не привозят пациентов с лёгким течением коронавирусной инфекции (такие лечатся в амбулаторных условиях), а доставляют уже тех, кто находится в средне-тяжёлом, тяжёлом и крайне тяжёлом состоянии. Это те случаи, когда, как говорится, надеяться больше не на кого – только на Бога и на медиков. Такова, увы, и моя личная ковидная история.

ПЦР-МАЗОК КАК КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ

Заболела я 15 сентября и сразу поняла, что это ковид. Потому как помимо высокой температуры, которой у меня уже много лет не бывало ни при каком ОРВИ (из-за приёма в связи с ревматоидным артритом метотрексата – сильнейшего иммуносупрессора), а также ломоты во всём теле, тахикардии, когда сердце так било о грудную клетку, что закладывало уши, у меня круто пропало обоняние: я перестала чувствовать вообще все запахи. Кроме того, я перестала спать, с реланиумом могла заснуть только часа на два-три в сутки, помимо боли, был какой-то странный шум в голове.

Разумеется, это неимоверно выматывало. И тут же обострились все мои сердечные проблемы: пошли приступы пароксизмальной и мерцательной аритмии, которые с трудом снимались препаратами и длительность которых доходила до семи часов подряд.

Я с первого дня начала пить то, что было под рукой: ингавирин и азитромицин. Через несколько дней начался сухой кашель. Амбулаторное лечение у моего прекрасного участкового врача нашей поликлиники на Майском Татьяны Петровны Терещенко, которая является очень грамотным, опытным специалистом, назначение новых препаратов, увы, эффекта не давало. Но это отнюдь не вина врача, а коварство вируса, который для имеющих букет хронических болезней особенно опасен.

К сожалению, сделать ПЦР-мазок из носа и ротоглотки на COVID-19 по месту жительства мне не удалось. Потому что участковая служба поставлена в тупиковую ситуацию из-за недостатка лабораторных мощностей и самих тестов (а других причин я лично не вижу). Постановлением N8 от 23.06.2020 главного санитарного врача Ростовской области с говорящим названием "Об оптимизации лабораторной диагностики COVID-19" было установлено три уровня приоритетов лиц для взятия ПЦР-мазков. Ни в один из этих уровней я не попадала. К примеру, участковым врачам разрешалось делать мазки больным с установленным диагнозом внебольничной пневмонии. То есть, когда человек уже дошёл до ручки!

А как же исполнение Методических рекомендаций Минздрава РФ по профилактике, диагностике и лечению новой коронавирусной инфекции, которых вышла уже девятая версия? Здесь, кстати, в разделе "Алгоритм действий медицинских работников, оказывающих медицинскую помощь в амбулаторных условиях, в том числе на дому, пациентам с ОРВИ" чётко написано: "ОРВИ лёгкого течения – забор мазка из носо- и ротоглотки в день обращения с первичным осмотром врача. ОРВИ лёгкого течения у пациента, относящегося к группе риска (лица старше 65 лет; лица с наличием хронических заболеваний); ОРВИ среднетяжёлого или тяжёлого течения – госпитализация специализированной выездной бригадой Скорой медицинской помощи".

Скажите, как наши врачи могут выполнить этот алгоритм? И властям тут надо не искать какие-то непонятные объяснения, а честно сказать народу, что мощностей лабораторий и самих тестов по линии ОМС на всех не хватает и что, мол, делайте платно, а не тяните время.

С платным тестом, кстати, у меня тоже вышла загвоздка. Когда я позвонила в одну из наших шахтинских платных клиник, то мне было отвечено, что очередь составляет несколько дней. Что мне оставалось делать? Пришлось позвонить знакомому врачу в другую муниципальную поликлинику и соврать, что тест мне нужен для госпитализации. Но по этой линии ПЦР-тесты делают только при отсутствии признаков ОРВИ. Удалось сбить температуру и прикинуться, что я чувствую себя как огурчик.

ПЦР-тест у меня взяли 22 сентября, а 24 сентября пришёл положительный ответ. Кстати, в этот же день на 19 часов у меня уже подошла более чем недельная очередь на платное КТ лёгких в Каменоломнях. Однако при наличии положительного ПЦР-мазка этого уже было делать нельзя, так как помещение КТ в Каменоломнях считается чистой зоной.

Я сообщила своему участковому врачу Татьяне Петровне, а также позвонила нескольким знакомым врачам. В один голос мне все сказали, что с моими хроническими заболеваниями нужно лечиться только в стационарных условиях – в ковидном госпитале. Не преминула посоветоваться и с главврачом Шахтинской городской БСМП им. Ленина Виталием Сергеевичем Фоминым. Не успела ему перечислить и малой толики своих заболеваний, как он меня остановил:

- Только в госпиталь! Собирайтесь, я пошлю машину скорой помощи.

Время уже было под вечер. И морально я как-то была не готова к такому быстрому развитию событий. Хотя и чувствовала себя очень неважно, а кашель просто забивал, при том что уже больше недели пила высшую дозу бромгексина, я все-таки попросила отсрочку с госпитализацией до утра.

ЗДРАВСТВУЙ, СТАРАЯ ДОБРАЯ ИНФЕКЦИОНКА …

С утра 25 сентября, когда шёл уже 11-й день от начала первых симптомов, я была в полном сборе в больницу. Кстати, заранее сняла золотые сережки и положила их в шкатулку в шкафу. Почему так сделала? Во-первых, ковид-госпиталь – это совершенно не то место, где следует находиться в дорогих украшениях. Во-вторых, не стану скрывать, все-таки промелькнула мысль - а вдруг я больше не вернусь? Когда сейчас об этом пишу, также слёзы на глазах.

Конечно, я прекрасно понимала, что с моими врождённой тромбофилией, гипертонией, кардиосклерозом с несколькими видами нарушений сердечного ритма, ИБС, сердечной недостаточностью, варикозом и постромбофлебическим синдромом глубоких вен ног, повышенным весом и прочими "прелестями" мне будет нелегко побороть ковид. И всё-таки у меня не было никакой паники, я твердо верила, что врачи меня спасут. Как видите, спасли! За что им – земной поклон!

В 8 часов утра я устроилась в кресле возле окна и стала ждать скорую. 11 часов – машины нет. Пишу SMS главврачу БСМП, он мне в ответ, что в первую очередь госпитализируют самых тяжёлых пациентов.

Машина скорой приехала только почти в 17 часов. Это была специализированная ковидная бригада из Аютинской подстанции в составе милой женщины-фельдшера примерно моего возраста (а мне в июле исполнилось 59 лет, и возраст тоже играл не в мою пользу) и водителя. Фельдшер взяла все мои необходимые документы, измерила мне сатурацию – пульсоксиметр показал насыщение крови кислородом 94 процента. По этой цифре я сразу поняла, что коронавирусная инфекция у меня уже осложнилась пневмонией.

В 18 часов меня привезли в БСМП. Некоторое время решали, в какой стационар разместить. На подсознательном уровне я молила, чтобы только не в реанимационный корпус. Прекрасно понимала, что близкое соседство с ковидной реанимацией вовсе не способствует поднятию духа. Хотя, говорят, что условия пребывания там для пациентов лучше. Но какие, блин, лучшие условия? Тут не до жиру, быть бы живу.

В итоге меня всё-таки определили в инфекционное отделение, чему я была очень рада. В старой доброй инфекционке, когда отделение ещё возглавлял великий Игорь Григорьевич Заверняев, меня лечили в молодости от гепатита и вылечили, так что это подбадривало. Но ковид – не гепатит, и всё же я не отчаивалась.

Девочки-медсёстры и санитарки встретили меня с обратной стороны инфекционного отделения у входа в "красную зону" в полном защитном обмундировании и препроводили на второй этаж в трехместную 20-ю палату. Тут же быстренько принесли постельное бельё. Стулья, оказывается, здесь в дефиците, и один из них мне удалось раздобыть только на следующий день. Когда я села на застеленную кровать, то со своими больными коленками еле с неё встала – вместе с матрасом она была настолько низкой, на уровне чуть выше половины голени, что я мысленно послала (а потом посылала постоянно) все свои самые "тёплые" слова и производителям сей мебели, и её давнишним приобретателям. Но всё это, как говорится, мелочи.

Первой, с кем я познакомилась, была медсестра Марина Сокова, имя и фамилия были написаны у неё фломастером на защитном шлеме. Такая добрая, такая располагающая к себе, она с улыбкой заметила:

- Вам повезло, сегодня вас принимает самая лучшая смена!

Сразу так стало тепло на душе, я поняла, что попала в надёжные руки! И это чувство, что я нахожусь в самом надёжном месте на земле, не покидало меня все 16 дней, что я лечилась в инфекционном отделении. Хотя из-за коварства вируса столько было пережито тяжёлых моментов, что и сейчас, когда всё вспоминаю, слезы наворачиваются на глаза. Но сразу хочу заметить, что не только смена, в которой работает Марина, а и все другие были для меня самыми лучшими!

Все девочки-медсёстры, а также их помощницы, санитарки, заслуживают самых искренних слов благодарности за их высокий профессионализм, прекрасные человеческие качества, сострадание, милосердие, участие и, конечно же, их тяжелейший, поистине героический труд в защитных прорезиненных костюмах, респираторах, защитных очках или полнолицевых масках, двойных резиновых перчатках. Находиться в таком обмундировании очень и очень тяжело.

НАША ЛЕГЕНДАРНАЯ ВАЛЕНТИНА ВАСИЛЬЕВНА

Как видите, я пока не назвала фамилии, но, конечно, все наши медики, да и многие пациенты, поймут, что речь пойдёт о корифее здравоохранения города Валентине Васильевне Меньшиковой. Я знаю её с 1984 года, когда только пришла работать корреспондентом в Шахтинскую городскую газету "Ленинское знамя" и в первый же день загремела по скорой в инфекционку, о чем писала выше. Валентина Васильевна там уже работала врачом-инфекционистом. С начала 2000-х годов почти два десятка лет она была в должности заместителя главного врача БСМП имени Ленина по медицинской части, но никогда не покидала свое родное отделение, продолжала по совмещению работать там врачом-инфекционистом. И давно, казалось бы, могла уйти на пенсию. Но понятие "врачебный долг" для неё свято.

Валентина Васильевна является специалистом ЮФО по особо опасным инфекциям. Во время вспышки Конго-Крымской геморраргической лихорадки в 1999 году в станице Обливской (о чём тогда вещали все центральные телеканалы как о чрезвычайном событии) была направлена туда главным инфекционистом. А в 2000 и 2001 годах во время вспышки этой опасной инфекции в Ставропольском крае и в городе Сальске работала непосредственно в очагах. За высочайший профессионализм и, безусловно, мужество и самоотверженность, проявленные в борьбе с опасной инфекцией, В.В.Меньшиковой Указом Президента было присвоено звание "Заслуженный врач РФ".

Когда началась эпидемия ковида, Валентина Васильевна, не раздумывая, пошла в "красную зону". Её обширные знания и огромный опыт в лечении особо опасных инфекций бесценны в нынешнее время. Стольких больных, казалось бы, безнадёжных, она поставила на ноги! Каждый день ей говорят слова превеликой признательности многие и многие пациенты. И я тоже в их числе!

25 сентября, когда я поступила, Валентина Васильевна как раз дежурила в суточную смену. Как только меня разместили в палате, она сразу же пришла производить мне первичный врачебный осмотр. Я так сильно кашляла, что Валентина Васильевна еле выслушала фонендоскопом мои легкие. Но она чётко определила в них крепитацию и поставила диагноз двухсторонней полисегментарной вирусной пневмонии ещё без всякого КТ-исследования, на которое тут же выписала назначение в истории болезни. Считается, что ковидная пневмония – немая, что её практически невозможно выслушать. И только очень немногие из врачей, которые имеют абсолютный музыкальный слух, могут это сделать. Вот таким уникальным слухом, как я потом узнала, обладает и Валентина Васильевна.

Как истинный профессионал, В. В. Меньшикова высказала однозначную позицию, что положения Методических рекомендаций Минздрава РФ по ковиду в плане оперативного забора ПЦР-мазков должны чётко исполняться, а власти города должны приложить все усилия для решения этой проблемы. Ведь от своевременной диагностики в эпидемию напрямую зависит здоровье и жизнь горожан. А в мой адрес наш заслуженный врач посетовала:

- Ну как же вы, журналист, человек с множеством связей, не смогли сдать мазок при первых же симптомах?

Что я могла ответить? Только развела руками…

Валентина Васильевна также высказала свою твёрдую убеждённость: ковидная пневмония обязательно должна лечиться в условиях стационара, потому что только внутривенно капельно можно наиболее эффективно донести лекарственные вещества как в лёгкие, так и в организм в целом. Назначила мне схему лечения, которая незамедлительно стала исполняться.

Медсестра Марина Сокова через несколько минут лёгкой рукой поставила мне первую капельницу с целым набором препаратов (антибиотики цефтриаксон и лефлобакт в высшей дозировке, реамберин, эуфиллин), которые вводились в течение двух часов. Такие капельницы мне потом вводились утром и вечером на протяжении десяти суток. Кроме того, внутримышечно мне сразу же стали колоть дексаметазон, а подкожно в живот – низкомолекулярный гепарин с торговым названием "Флюксум" как антикоагулянт прямого действия. Также были назначены противокашлевые средства как в таблетках, так и в виде аэрозолей.

КАК НАС ВОЗИЛИ НА КТ

На следующий день, в субботу 26 сентября, в мою палату зашла дежурная медсестра и сказала, что надо взять паспорт и быстренько собираться на КТ. Вместе с несколькими другими пациентами нас выпустили через заднюю дверь первого этажа, в которую и запускают при поступлении, тут же препроводили в рядом стоящую специализированную машину скорой помощи, фельдшер и водитель которой тоже были в защитной экипировке. Потому что "ковидникам" строго запрещено покидать пределы "красной зоны". Впрочем, при любом желании это сделать невозможно, так как все входные двери здания инфекционного отделения, как и других зданий ковидного госпиталя, постоянно заперты на замок. Так и должно быть.

Вместе с нами направили на КТ и бабушку с парализованными ногами, которую медсёстры привезли с первого этажа на кресле-каталке. Для размещения таких пациентов в машине скорой помощи предусмотрена тележка-каталка с приёмным устройством. Но это приёмное устройство, как ни старался водитель машины, не срабатывало. Недолго думая, водитель – крепкий парень – взял эту бабушку на руки с инвалидного кресла, занёс её в машину и усадил на сидение. Бабушка расплакалась от такого участливого отношения молодого человека, ну а все мы восхитились его поступком.

Не успела бабуля закончить свои причитания, как мы уже оказались у дверей реанимационного корпуса, который в апреле 2020 года был перепрофилирован под ковидный госпиталь и на первом этаже которого в рентгенологическом отделении в "красной зоне" установлен компьютерный томограф. Водитель также бережно вынес бабушку на руках из машины и перенёс на каталку, которая уже была привезена изнутри к входным дверям.

Потом рентген-лаборанты по очереди нас запускали на КТ-исследование и по его окончании таким нетерпячим и дотошным, как я, уже говорили предварительный ответ. Мне сказали, что поражение лёгких у меня составляет 25%.

Таким же образом, на скорой помощи, нас отвезли обратно к зданию инфекционного отделения. И так же вновь водитель скорой помощи занёс бабушку на руках в машину, а потом вынес из неё и усадил на инвалидное кресло-каталку. Все мы хором сказали этому прекрасному парню спасибо, а бабуля опять расплакалась от переполнявших чувств.

К сожалению, я не узнала тогда, как зовут водителя скорой помощи. Если честно, в моем состоянии было не до того. Мысли были об одном: выкарабкаться бы! По этой же причине не думалось и о том, что я когда-то напишу эту свою ковидную историю. И вот спустя время, когда я уже выздоровела и собралась с духом для написания этих строк, позвонила руководству городской станции Скорой помощи. Попросила поднять документы двухмесячной давности и помочь мне установить данные того замечательного водителя. Через некоторое время мне сообщили, что его зовут Денис Ильин. Я связалась с ним по телефону, чтобы ещё раз поблагодарить за мужской поступок, большое неравнодушие по отношению к пожилому человеку. В ответ он сказал коротко:

- Да что вы, это обычное дело.

Вот такие они, скромные герои нашего времени, которые участвуют в борьбе с ковидом.

БЕССМЕННЫЙ ДОКТОР МАРИАННА СТЕФАНОВНА КОНДРАТЬЕВА

Из дома в больницу я взяла с собой пузырек 90-процентного асептолина – дешёвого, но эффективного антисептического раствора, который ещё недавно продавался в каждой аптеке. Я им не только протирала руки, телефон, тумбочку и прочее, но иногда открывала и специально принюхивалась, чтобы проверить, вернулось ли обоняние. За этим действием и застала меня пришедшая часа в три дня в субботу 26 сентября в зелёном защитном костюме и полнолицевой маске с аспиратором (и в такой экипировке она приходила всегда) лечащий врач больных нашего отсека на втором этаже, симпатичная женщина средних лет Марианна Стефановна Кондратьева. До этого я много о ней была наслышана как о прекрасном докторе, за плечами которого почти два десятка лет работы в терапевтическом отделении БСМП, но лично с ней была не знакома.

- Что вы делаете, вы же так сожжёте слизистую носа! - только открыв дверь палаты, воскликнула врач. А подойдя к моей кровати, дополнила: - Не экспериментируйте и не переживайте, придёт время – и начнёте чувствовать запахи.

Марианна Стефановна измерила мне сатурацию (она была 95%), посмотрела горло, участливо выслушала все мои жалобы на сильный кашель, температуру, тахикардию, потливость, отсутствие сна, слабость, одышку при ходьбе и т.д., подробно расспросила обо всех хронических заболеваниях и лекарствах, которые я при них постоянно принимаю, и негромким голосом успокоила:

- Будем лечиться, будем бороться.

А побороться действительно пришлось. Уже потом, когда меня выписали из госпиталя, в выписном эпикризе я прочитала: "Диагноз заключительный клинический основной: новая коронавирусная инфекция COVID-19, подтверждённая, среднетяжёлое течение. Осложнения: двухсторонняя полисегментарная вирусная пневмония лёгкой степени, дыхательная недостаточность 1 степени". В сопутствующий диагноз были внесены мои многочисленные хронические заболевания. Что всё это значило, исходя из моих симптомов, попытаюсь рассказать.

Коронавирусная инфекция стала для меня серьезным испытанием. Во-первых, практически постоянно у меня держалась температура. Она то поднималась от 37,3 до 37,8 градуса, то опускалась. Такое волнообразное течение, как отмечала мой врач Марианна Стефановна, очень характерно для ковида. Даже потом, когда меня выписали из госпиталя, температурные всплески продолжались ещё более полумесяца.

Меня буквально изводил приступообразный сухой непродуктивный кашель – надсадного характера, как было констатировано в выписке. Что также свойственно для коронавирусной инфекции. Когда я молчала, было полегче, но стоило только заговорить – приступ кашля начинался с новой силой. Каких только противокашлевых препаратов, в том числе используемых при лечении бронхиальной астмы, мне не было назначено-переназначено! Но только через месяц после выписки кашель удалось свести на нет.

В течение месяца от начала симптомов так и продолжались проблемы со сном. Если мне удавалось поспать в течение четырех часов в сутки, то это было большой удачей. Марианна Стефановна также подбирала мне соответствующую терапию.

Ну а больше всего меня донимали бесконечные профузные поты. Они начинались внезапно и продолжались непрерывно по три-четыре, а то и пять-шесть-семь часов. Если образно, то это было такое состояние, как будто голова находилась в бочке с водой, и эта вода скатывалась по всему телу. Мокрые волосы приходилось постоянно сушить феном, который мне принесли из дома. Ну, а кучу одёжек я попеременно переодевала и вешала на стул буквально каждые десять минут. Причём, меня бросало то в жар, то в холод. Приходилось бутылками пить минеральную воду, чтобы восполнять объём потерянной организмом жидкости и минеральных солей. Я думала, это не кончится никогда. Но Марианна Стефановна успокаивала, что придёт время, и все нормализуется. Профузные поты прекратились только через полмесяца после выписки.

По данным КТ объём поражения обоих лёгких на момент моего поступления в инфекционное отделение не превышал 25 процентов. Полагаю, что свою роль сыграло то, что в марте, ещё до введения ограничений на плановую медпомощь, мне как пациенту группы риска по направлению участкового врача Т.П. Терещенко удалось сделать в поликлинике на Майском пневмококковую вакцину "Пневмовакс 23". Эта прививка создает защиту от пневмококковой инфекции, которой во многих случаях осложняется вирусная пневмония. К сожалению, в настоящее время, по имеющимся данным, пневмококковых вакцин для взрослых нет в наличии в поликлинических учреждениях Ростовской области. Мне просто повезло оказаться в числе тех, кому эта прививка была сделана заблаговременно.

Но если бы не госпитализация в инфекционное отделение БСМП им. Ленина и не начатое здесь сразу же интенсивное, правильно подобранное лечение под руководством и ежедневным контролем замечательного врача Марианны Стефановны Кондратьевой, то я бы вряд ли выжила с обилием моих хронических болезней. Меня действительно спасли и вернули к жизни! И моя благодарность всем, кто меня лечил, никогда не иссякнет. Главное, нашим медикам удалось вовремя остановить процесс поражения лёгких, не дать ему развиться, а наоборот повернуть вспять.

Когда после проведённого курса базис-терапии 6 октября мне сделали контрольное КТ-исследование, то динамика оказалась очень положительной. Объём поражения лёгочной ткани в обоих лёгких уменьшился до 5 процентов. Столько было эмоций! Вместе с Марианной Стефановной мы радовались этому результату, как дети. Антибиотики мне были отменены, а вот противовоспалительная, антикоагулянтная терапия, внутривенные инфузии для поддержания сердечно-сосудистой системы были продолжены ещё по 10 октября.

О том, что ковид осложняет все хронические, особенно сердечно-сосудистые заболевания, везде сказано-пересказано немало. В нашем отсеке лежал мужчина, у которого, к сожалению, случился инфаркт, и больного срочно перевели в реанимацию. У меня, слава Богу, до этого не дошло. Но постоянно шла синусовая тахикардия. Кроме того, обычно ночью у меня несколько раз случались приступы пароксизмальной и мерцательной аритмии. К счастью, их удавалось купировать медикаментозно. С моей тромбофилией важнейшее значение имела антикоагулянтная терапия. Её необходимо было четко ослеживать.

Вместе с Марианной Стефановной мы справились со всеми моими проблемами и победили ковид. Что подтвердили и два отрицательных ПЦР-теста, которые были взяты перед выпиской. Затем процесс амбулаторного долечивания продолжался ещё месяц. Но, конечно, главное было сделано в стационаре. Хочется сказать слова величайшей признательности нашей незаменимой Марианне Стефановне Кондратьевой! Незаменимой – в самом прямом смысле. Потому что вот уже который месяц из-за нехватки врачебных кадров она работает вообще без выходных с утра до вечера, одна (вместо трёх врачей) ведёт палаты на втором этаже инфекционного отделения, где размещается одновременно более 20 больных.

И ведь этот поток беспрерывен, одни пациенты сменяются другими, и все - со среднетяжёлым и тяжёлым течением коронавирусной инфекции. Какие нужны физические и моральные силы, чтобы это выдержать! У хрупкой на вид женщины это получается удивительным образом. Каждому больному Марианна Стефановна уделяет столько времени, что поражаешься, когда она всё успевает. И всегда её лицо озаряет улыбка, но при большой душевной доброте она умеет проявить настойчивость и твердость в принятии врачебных решений.

МАСТЕРСТВО ПЛЮС МИЛОСЕРДИЕ

Что такое поставить капельницу пациенту, у которого на руках практически нет вен? У меня, например, такая ситуация сложилась из-за ранее перенесённого тромбофлебита. При моей высокой свёртываемости крови применять периферический катетер Брауна было опасно из-за большого риска, что он затромбируется. Однако лечащий врач М.С. Кондратьева меня успокоила:

- Не переживайте, наши медсёстры – очень опытные, будут искать все возможности.

Что это значило в моем случае, нельзя говорить без восхищения профессиональным мастерством всех медицинских сестёр, которые мне делали капельницы. Ставить их в запотевающих очках или масках, да ещё в двойных перчатках, в которых работают медсёстры в ковидных стационарах, - это целое искусство! Но медсестрички нашего инфекционного отделения обладают им в высочайшей степени. Такие умнички - просто нет слов! Им удавалось найти вены там, где, казалось, этого сделать невозможно. Для самых тоненьких вен, например, на кисти, использовались так называемые иглы-катетеры "бабочки". Представляете, мои руки выдержали все несколько десятков капельниц и целый ряд необходимых внутривенных заборов крови! Когда всё закончилось, я не могла в это поверить и просто расплакалась от избытка чувств.

Особенно мне хотелось бы выделить удивительный профессионализм нескольких медицинских сестер. Наталья Александровна Анисимова, имеющая, как я потом узнала, сертификат и высшую категорию по специальности "Сестринское дело", находила у меня такие вены для пунктирования, которые не находил никто. Кроме того, она периодически проверяла состояние уже используемых для инфузий вен и давала рекомендации, в какие из них ещё можно вводить иглы, а в какие уже больше нельзя. При определённой внешней строгости, она всегда находит возможность приободрить больного, а та уверенность, с которой она выполняет свою работу, вызывает большое уважение. Инфекционное отделение для неё – родное, ведь здесь она трудится бессменно уже 28 лет.

А вот у медсестры Елены Владимировны Семченко, также имеющей сертификат и высшую категорию по специальности "Сестринское дело", за плечами – 38 лет стажа в хирургическом отделении. Но когда нынешней весной на базе БСМП им. Ленина был развернут ковидный госпиталь, она решила, что её место здесь. Всегда сосредоточенная и очень внимательная, Елена Владимировна исполняет свою работу с высочайшей ответственностью. Венепункции она производила мне просто ювелирно!

Большое впечатление своим мастерством произвели на меня и совсем молодые медсестрички Полина Рудич и Елена Вертинская. Такие хрупкие с виду, очень тактичные, немногословные, они удивительным образом находили нужные вены и пунктировали их очень бережно. А от одного пациента к другому порхали, как бабочки. Очень признательна я и другим медицинским сёстрам инфекционного отделения: Светлане Александровне Глухенко, Ольге Викторовне Кононовой, Анастасии Попытайленко, Светлане Плотниковой. Что говорить: профессионалы - они и есть профессионалы в любых обстоятельствах! А Настя Левшина не только прекрасно выполняла свою работу, но и таким звонким голосом всех подбадривала, приносила с собой в палату хорошее настроение.

Надо сказать, что работа медицинских сестёр в инфекционном отделении сложная и очень напряженная. Девочки трудятся, как пчёлки! Когда я находилась на лечении, кадров среднего звена не хватало. И я удивлялась, как медсестрички успевали ставить всем капельницы и беспрестанно за ними следить, бегая из палаты в палату. Старались каждому больному уделить необходимое внимание, при этом я никогда не слышала, чтобы они сетовали на свою неимоверную загруженность,

Следует отдать должное старшей медицинской сестре инфекционного отделения Римме Ивановне Ахметовой. В этой ответственной должности она уже почти четыре десятилетия. Её большой организаторский опыт, требовательность к себе и коллегам особенно значимы в нынешний, как никогда, эпидемически сложный период. Казалось бы, в силу возраста Римма Ивановна могла бы уйти на менее рискованную работу или вообще на пенсию. Но это не в её характере! Боец по натуре, она в таком же духе подбирает и кадры медицинских сестёр в отделение, проводит их обучение навыкам работы с инфекционными больными. Под её руководством средний медицинский персонал работает чётко и слаженно. И то, что медсёстры отделения имеют высшие квалификационные категории, это тоже заслуга Р.И. Ахметовой.

Большая нагрузка в инфекционном отделении приходится и на младший медицинский персонал. Санитарки несколько раз в день моют полы хлорным раствором как в палатах, так и во всех помещениях, коридорах. Постоянно проводят дезинфекцию всех поверхностей (мне, например, это даже казалось чрезмерным) и выполняют ещё массу других всевозможных обязанностей. Вот имена этих "мастеров чистоты" по соблюдению санитарно-эпидемиологического режима в "красной зоне": Виктория Анатольевна Богатырева, Валентина Васильевна Мирошниченко, Екатерина Владимировна Комарова, Юлия Сергеевна Скорикова, Оксана Владимировна Виноградова, Елена Владимировна Солнцева. Хочется от души сказать спасибо им всем, кого я не всегда различала в масках и защитных костюмах, но кто добросовестно выполняет свою нелёгкую работу и сердечно относится к пациентам.

Пусть не обидятся на меня девчата, но никто, наверное, так не мог поднять настроение нам, больным, как единственный мужчина-санитар Евгений Тараскин. Вообще-то он водитель скорой помощи. Но с июня нынешнего года по собственной инициативе перевёлся в инфекционное отделение для лечения COVID-19 на должность санитара. Вот такой большой человеческий и профессиональный поступок!

Женя - неиссякаемый оптимист! Всех подбадривал, всем вселял надежду на выздоровление. Безусловно, на его плечах - многие хозяйственные вопросы, которые требуют мужской силы и сноровки. Я тоже к нему обращалась со всевозможными просьбами: то развернуть кровать, то передвинуть тумбочку, то закрыть большую самую высокую форточку окна в коридоре, которую никто закрыть не мог в силу её древности (здание инфекционного отделения было построено ещё в далеком 1930 году). Побольше бы таких самоотверженных и энергичных парней в наш ковидный госпиталь!

ТАКОЙ ВКУСНЫЙ БОРЩ!

После того, как в ряде социальных сетей весной и в начале лета проходили критические комментарии по поводу питания больных в нашей БСМП им. Ленина, просто не могу не высказать и своё мнение. Оно однозначное: кормили нас вкусно, все блюда всегда были горячими, хорошо приготовленными. Мне лично особенно нравился борщ со свёклой, это просто объеденье! Когда я пролежала в госпитале уже десять дней и стала чувствовать себя значительно лучше, разузнала телефон заведующей больничным пищеблоком Елены Сергеевны Гофановой и позвонила ей, чтобы сказать слова благодарности. Кстати, к этим словам присоединились и целый ряд других пациентов как из моей, так и из соседних палат.

Но когда я узнала, что на сутки на питание одного больного по линии ОМС выделяется всего 80 рублей, то эта признательность стала ещё большей. Ведь это как надо умудряться поварам, чтобы укладываться и в калорийность, и в нормы питания, да и вообще готовить вкусно при таком финансировании! Очень приятно, что наша городская больница сохранила свои кадры работников пищеблока и не перевела питание пациентов на аутсорсинг, как это делается почти повсеместно по всей стране.

БЕСПРЕРЫВНЫЙ КОНВЕЙЕР

10 октября в инфекционном отделении мне сделали последние капельницы и отправили на амбулаторное долечивание. Причём, медсестры попросили меня собраться домой очень быстро. Потому что на моё место уже должны были привезти по скорой нового больного. А медперсоналу необходимо было успеть провести полную дезинфекцию палаты. Вот в таком режиме бесконечного конвейера и работает наш ковидный госпиталь. Медикам, что называется, головы поднять некогда из-за огромной нагрузки.

Этот процесс движения пациентов за время моего нахождения в инфекционном отделении проходил беспрерывно. Практически каждый день поступали новые больные, а пролеченные выписывались. Покидая больничные стены, пациенты благодарили медиков за спасение. Ни от одного человека я не слышала каких-то жалоб. Слава Богу, за время моего 16-дневного пребывания у нас на втором этаже никто не умер. Хотя, к сожалению, несколько больных из-за ухудшения состояния были переведены в реанимацию.

Считается, что на второй этаж инфекционного отделения госпитализируют не самых тяжёлых пациентов. Но это как посмотреть. Как в случае со мной, многое значат сопутствующие хронические заболевания. Немало было пациентов с поражением от 50 до 75 процентов обоих лёгких. Лежали даже больные с сахарным диабетом старше 60 лет с поражением более 75 процентов лёгких. Но их тоже медики вытащили! Такие пациенты находились в палатах с кислородной разводкой. И не было случаев, чтобы кому-то не хватало кислорода.

Кого-то выписывали через две или три недели, а кто-то лежал и больше. Мы знали, что у врачей есть несколько схем лечения. Мне помогла уже первая схема. Кому-то приходилось после первой использовать вторую схему, а некоторым – и третью по счету. Потому что течение ковидной пневмонии у всех проходит по-разному. Очень многое зависит от того, как организм конкретного человека реагирует на проводимое лечение. Одного из мужчин средних лет, поступившего в соседнюю со мной палату в тяжёлом состоянии, нашему доктору Марианне Стефановне удалось в прямом смысле поднять на ноги только благодаря введению тоцилизумаба. Я поняла, что тогда этот очень дорогой препарат, используемый как "терапия отчаяния", был в наличии в отделении.

ВЛАДИМИР ВИКТОРОВИЧ ОВСЯННИКОВ: "ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО ЖЕ?"

Прочитав мою историю лечения в инфекционном отделении, наверное, кто-то подумает: "Ну, как гладко все написано, как всех хорошо лечат, прямо-таки идиллия…"Увы, друзья, до идиллии очень далеко в наших больницах. То же здание инфекционного отделения, как я уже упоминала, было построено 90 лет назад и находится по сути в аварийном состоянии. Что говорить, в огромных старых окнах створки давно не прикрываются плотно, дует со всех щелей. Да и вообще здание не соответствует современным требованиям. Поэтому на смену ему построен новый модульный корпус, который должны скоро запустить в эксплуатацию. Но лично мне будет грустно, если здание старой инфекционки со временем просто снесут. Хочется, чтобы оно сохранилось и в нём провели не только капитальный ремонт, но и реконструкцию.

Этой своей публикацией я хотела бы заострить внимание прежде всего на том, как проявились лучшие профессиональные и человеческие качества наших медицинских работников, принявших вызов времени и вступивших в бой с невидимым коварным врагом. Можно много рассуждать со стороны. Но когда побываешь там, в этой "красной зоне", всё увидишь своими глазами и прочувствуешь на себе, знаете, приоритеты меняются. И ты чётко понимаешь, что важно, а что второстепенно.

На днях я пообщалась с Владимиром Викторовичем Овсянниковым, который вот уже 18 лет возглавляет инфекционное отделение. Когда с апреля 2020 года на базе БСМП им. В.И. Ленина был развернут ковид- госпиталь (инфекционное отделение для лечения новой коронавирусной инфекции COVID-19), Владимир Викторович был назначен заведующим отделением и также продолжил работать врачом-инфекционистом. В свои 66 лет он мог бы уйти подальше от "красной зоны", но он там дежурит наравне с другими врачами по графику "сутки-через двое". И потом не идёт отдыхать домой, как положено, а находится каждый день на рабочем месте в своём кабинете. Вот такая нынче ноша руководителя самого опасного подразделения городской больницы.

- Я очень горжусь своим коллективом инфекционного отделения, - говорит Владимир Викторович. - Никто из моих коллег даже не подумал рассчитаться и найти другое место работы. Каждый про себя решил: "Если не мы, то кто же?" Наше отделение всегда было дружным, а за время эпидемии мы сплотились ещё больше. Конечно, всем очень и очень трудно, но мы осознанно сделали свой выбор в профессии, став инфекционистами, и верны своему долгу.

Разумеется, прежних сил нашего отделения было крайне недостаточно. Поэтому я признателен всем коллегам других специальностей, как из нашей больницы, так и других лечебных учреждений, которые после прохождения программы по диагностике и лечению коронавирусной инфекции пришли к нам на помощь. На сегодняшний день в госпитале трудится 107 человек: 22 врача, 49 средних медработников, 36 младших медработников. Мы готовы ещё принять и врачей, и медсестёр. Все положенные доплаты за работу с коронавирусными пациентами выплачиваются своевременно.

В.В. Овсянников сообщил также статистические данные. За весь период пандемии с 18 апреля по 1 декабря 2020 года в ковидный госпиталь на базе БСМП им. Ленина было госпитализировано 1437 пациентов как из города Шахты, так и с прилегающих территорий. По месяцам число находившихся на лечении распределилось так: апрель - 30 пациентов, май - 60, июнь -163, июль - 177, август - 181, сентябрь - 193, октябрь - 297, ноябрь -231. Продолжают лечение в госпитале 105 человек. К сожалению, не удалось спасти за это время 167 пациентов с большим объёмом поражения лёгких и сопутствующими хроническими заболеваниями. И эта печальная цифра - боль и трагедия наших медиков.

Вот уже восемь месяцев шахтинские медработники - на передней линии борьбы с коронавирусной инфекцией. Очень многие из них сами переболели или болеют ковидом. Были у нас и горькие потери. Невосполнимой утратой для коллектива БСМП стала смерть замечательного доктора и человека, реаниматолога Вячеслава Борисовича Сергиенко. И тревога за то, как сложится день завтрашний, не отпускает. А профессиональная усталость продолжает накапливаться.

Безусловно, далеко не каждый решится ступить в самое пекло - в "красную зону". Работающим в ковидном госпитале медикам неимоверно тяжело физически и морально. Но они идут, как солдаты. Идут, чтобы спасать и выйти победителями. Дай Бог вам сил, наши незаменимые…