Если кто не читал - рекомендую. 1900-й год.

Мой знакомый попал в Александровск-Грушевский...в один из дней, когда луна всходила в начале 10-го часу, и около 4-х часов по городу, как и всегда в таких случаях, царила тьма кромешная. Еще засветло он вышел из гостиницы, чтобы сделать кое-какие визиты, которых требовали его дела. В одном доме он засиделся и не заметил, как наступил вечер. Выйдя потом на улицу он обомлел от ужаса: на шаг вперед ничего не видно. Извольте при таких условиях пробираться по незнакомому городу!
" Я проклял и Ваш город, и все его порядки, - рассказывал он мне на другое утро, - идешь и не знаешь куда. Спросить не у кого6 город словно вымер. Бреду как слепой, ощупывая палкой дорогу.Увязая в грязи, теряю сначала одну калошу, потом другую, чувствую, что в ботинок льется жидкая грязь: наконец натыкаюсь на телегу, стоящую посреди улицы, разбиваю об ось коленку и лечу в грязь. Стон и проклятья, вырвавшиеся невольно у меня, возбудили чье-то участие, и тоном, не лишенным юмора, мне посоветовал кто-то одно радикальное средство: не падай, держись за землю!Я поднимаюсь, сделал еще шаг - опять натыкаюсь на телегу. Чиркнул спичку и, хотя ветер мгновенно задул ее, различил два ряда телег по улице...Извольте в темноте пробираться по этому лабиринту! Кричу извозчика, но никто не окликается. Кое как добрался до гостиницы Каленова, где остановился; вошел в номер, взглянул на себя: грязный, мокрый, обмазанный дегтем - новое пальто хоть брось! Хочу пить, но при номере нет ни звонка ни служителя. Иду сам с графином на кухню, наливаю воды цвета кофе со сливками: Отроду я не пил такой воды. Что я, в пустыне Сахара, что ли? Но меня успокаивают: у нас всегда такая вода, для чая содой очищаем. Я прихожу в отчаяние, жена тоже... Кое как добились мы чаю.Утром, чуть свет, по коридору раздается плач ребенка и беготня - это хозяйские дети бегают взапуски и развлекают постояльцев. Встал, открыл ставню: прямо перед окном зады лавок, куда все нуждающиеся идут за отправлением необходимых потребностей, проходящие то и дело заглядывают в окно. Пришлось ставень закрыть, оставив небольшую щель для света.С улицы доносится "французская" речь шахтеров и со двора "французская" речь ... Бежать скорее отсюда! Вот Ваши Грушевские прелести!
- Хе. толи еще у нас бывает: Зато у нас все очень патриархально, нигде ты не увидишь такой простоты. Пойдем на базар: Жизнь города вся как на ладони.
Базар был во все разгаре. Народ снует туда и сюда. Мужик на плечах несет свинью за передние ноги, свинья визжит...Баба кормит грудью ребенка и зазывает покупателей: бублики! Примостившись на телеге, хохол задает шлепков своему сынишке и учит его не бить монопольскую посуду... Мальчишка ревет. Невообразимый гул кругом. Толпа народа. Что такое? Воюют две бабы.
- Э, бабы, только попусту зыком лязгают, - говорит глазеющий шахтер, - У нашего брата разделка живо: даст один другому в рыло так, что скулу на сторону своротит и шабаш; в монопольку пойдут - все как рукой сняло...
Совет подействовал. Бабы сцепились. Но вот сквозь толпу пробирается коренастый старик, вынимает из-за пояса кнут и ну лупцевать обеих баб...
- Не буду, батько!
Из дела выходит, что это их свекор. Бабы притихли!
Ну где ты найдешь такую простоту?
Но не успел знакомый открыть рот, чтоб сказать мне это, как в его плечо ударяется лошадь грудью... Парень гарцует на невзнузданной лошади. Он сшибает еще двух человек и едет дальше.
- Нет, брат, уйдем; здесь пожалуй и голову сломят: Этого еще не доставало. Да меня и знобит. Это вчерашнее путешествие отзывается.
- Слушай, - обращается знакомый к жене, - если я заболею и, чего доброго, умру, то напиши в надзидание потомству на моем могильном кресте коротенькую надпись: "Сей герой заболел и умер от путешествия по Александровску-Грушевскому."