а потом эти фармацевты из пиявок гирудин выделили и всю пиявочную малину перегадили!

<<Степан Астахов накануне заболел, лечился водкой и не видел не только жены Томилина, но и всего белого света. По его просьбе фельдшер кинул ему кровь, поставил на грудь дюжину пиявок. Степан в одной исподней рубахе сидел у колеса своей брички, - фуражка с белым чехлом мазалась, вытирая колесную мазь, - оттопырим губу, смотрел, как пиявки, всосавшись в выпуклые полушария его груди, набухали черной кровью.
Возле стоял полковый фельдшер, курил, процеживая сквозь редкие зубы табачный дым.
- Легчает?
- От грудей тянет. Сердцу, кубыть, просторней...
- Пиявки - первое средство!
К ним подошел Томилин. Мигнул.
- Степан, словцо бы сказать хотел.
- Говори.
- Поди на-час [на-час - на минутку].
Степан, кряхтя, поднялся, отошел с Томилиным.
- Ну, выкладывай.
- Баба моя приезжала... Ноне уехала.
- А...
- Про твою жененку по хутору толкуют...
- Что?
- Гутарют недобро.
- Ну?
- С Гришкой Мелеховым спуталась... В открытую.
Степан, бледнея, рвал с груди пиявок, давил их ногою. Последнюю
раздавил, застегнул воротник рубахи и, словно испугавшись чего-то, снова
расстегнул... Белые губы не находили покоя: подрагивая, расползались в
нелепую улыбку, ежились, собираясь в синеватый комок... Томилину казалось,
что Степан жует что-то твердое, неподатливое на зубы. Постепенно к лицу
вернулась краска, прихваченные изнутри зубами, окаменели в недвижности
губы. >>