Может и знали, как пишет ДмитрийВ, скифы и сарматы цену «черному камню», да камень к месту привязан, а они кочевали за пастбищами для скота, да за свежей травой для коней. Камень копать надо, не всегда он сверху, а хворост да бурьян для костра всегда под рукой.

Опять же – камень он и есть камень, а что он горит, так сера тоже горит, да никто её в печку не суёт.
Добавим к тому, что уголь пока разожжёшь – втрое дров спалишь, да и ногами потом костёр не затопчешь - тогда-то все босиком ходили. Да и попробуй, прикури не от головни, а от антрацита – без бороды останешься!

Но, скорее всего, один чудик породы в костёр накидал, а она даже не дымит, его обсмеяли и дело надолго заглохло.

Но всё же народ, очевидно, пользовался углем при случае – иначе, откуда сказки про «камень бел-горюч»? Что «белый», то нормально –«белый» в старину, значит хороший, полезный.
===
«История есть плод прелюбодеяния факта с вымыслом историка» - кто-то верно подметил.
Вот и с Власовками-Поповками вольно толковать можно - нету пергамента с датами и за подписью Навуходоносора. Может, и расселяли с Дону казаков, а может тот же Попов, отслужив своё, отроился от станицы, и стал хозяйством на Грушевке – домишко поставил, курей завёл. Про уголь сообразил заранее, «дудку» в городе выбил, угольком приторговывал. А там вокруг него и посёлок разросся – это у нас быстро, место не заказано.

Думаю, у наших предков-топографов хватило соображения не наносить на карту цыганские кибитки – не было случая, чтоб цыгане на одном месте от поста до поста задержались.

Был х. Нижельский, был Максимов сбоку-припёку. А там и Самановка с Гамаевкой о себе понимать стали. Да железная дорога всех их в звании уравняла, и именем своей станции окрестила.

Может и правда, что Максимов с кривянскими разругался – вредные они тогда были – и на Грушевку ушёл, как Лыкова в тайгу; да доказывать это без метрических бумаг – то же самое прелюбодеяние слухов с домыслом получится.